О библиотеках

Сразу двум замечательным женщинам -- Травке и Наталье посвящается.
Травка недавно спросила, "по каким признакам определяются свои. А ещё важнее - и сложнее - как распознаются чужие". Наталья спросила, какие книги оказали наибольшее влияние на жизнь. И второй вопрос ответил на первый: чтобы понять, свой ли мне человек, я смотрю на книги, на его книжный шкаф, пытаясь понять, какие слова повлияли на него, сделали его таким, какой он есть.

На меня серьёзнее всего повлияли вот эти книги:
в детстве - очень много сказок, но больше всего -- сборник "Сказки далёких островов и стран".
позже -- братья Стругацкие, любимая книга -- "Гадкие лебеди".
Михаил Булгаков, "Мастер и Маргарита" в 12.
Хулио Кортасар "Игра в классики" и Габриэль Гарсия Маркес "Сто лет одиночества", прочитанные одновременно. Чудом не рехнулась. Кортасара прочла всего, что смогла найти, отношением к нему долго разделяла людей на "чужих" и "своих". С Маркесом чуть более сложно. Один из рассказов, который прочла в 1985 г. и до сих пор очень хорошо помню, -- "След крови на белом снегу". Остальное не произвело заметного впечатления.
Аксёнов "Золотая наша железка", "Ожог", "Остров Крым". Любимый автор.
Саша Соколов "Школа для дураков", какие-то его интервью, короткие рассказы.
Сэй-сёнагон "Записки у изголовья".
Жоржи Амаду "Тереза Батиста, уставшая воевать". И любимая - "Дона Флор и два её мужа"
Морис Бежар "Мгновение в жизни другого". Книга, прочитанная три десятка раз, наверное. Стараюсь пореже давать читать -- уходит из дома на месяцы и месяцы.
Куприн, рассказы, множество рассказов, особенно - морских.
Два великих стилиста -- Иван Бунин и Владимир Набоков. Не могу выделить что-то конкретное. Вместе с Куприным, для меня, -- образец того, как надо писать по-русски.
Конечно -- Марина Цветаева, любимый поэт мамы, много, невероятно много: стихи, проза, письма, биографические исследования.
И вообще: множество стихов, сначала Цветаева и Пушкин, потом Мандельштам и Бродский. Лорка. Безусловно -- Блок: тоже стихи, дневники, биографические исследования. Гумилёв. Тарковский, конечно. Чичибабин. Бунин и Набоков появились в моей жизни позже всего, но не менее любимы. Хуана Инес де ла Крус.
"Поэтика" Аристотеля. Нет, не умничаю.
( Значительное количество фантастики. Убрала под кат. Слишком длинный список выглядит легкомысленным, нес-па? )

А вообще, все списки -- муть, не дающая полной картины. Ведь тут нет "Регтайма" Доктороу и "Золотых плодов" Саррот, нет Саган и Моруа (как же можно не вспомнить "Письма к незнакомке"), "Золотого храма" Мисимы и крохотных рассказиков с последней страницы "Вокруг света", учебника GAAP и книги Interior Design, читанной мною вместо подготовки к курсовой работе. Нет Владимира Леви. Нет отрицательных влияний, всех недочитанных книг, отложенных, отброшенных с отвращением.
Нет книги, над которой я плакала как-то поздней ночью, посвященной Американскому театру балета, тогда -- труппе Михаила Барышникова. И плакала я над тем, что слишком остро чувствовала свои не-болящие мышцы, не-сломанные кости, не-случившийся танец...

Когда-то одна мамина подруга, глядя на мои книжные полки, сказала: "Сплошная великая литература, а почитать нечего!" и сплюнула в сердцах.

О библиотеках

Сразу двум замечательным женщинам -- Травке и Наталье посвящается.
Травка недавно спросила, "по каким признакам определяются свои. А ещё важнее - и сложнее - как распознаются чужие". Наталья спросила, какие книги оказали наибольшее влияние на жизнь. И второй вопрос ответил на первый: чтобы понять, свой ли мне человек, я смотрю на книги, на его книжный шкаф, пытаясь понять, какие слова повлияли на него, сделали его таким, какой он есть.

На меня серьёзнее всего повлияли вот эти книги:
в детстве - очень много сказок, но больше всего -- сборник "Сказки далёких островов и стран".
позже -- братья Стругацкие, любимая книга -- "Гадкие лебеди".
Михаил Булгаков, "Мастер и Маргарита" в 12.
Хулио Кортасар "Игра в классики" и Габриэль Гарсия Маркес "Сто лет одиночества", прочитанные одновременно. Чудом не рехнулась. Кортасара прочла всего, что смогла найти, отношением к нему долго разделяла людей на "чужих" и "своих". С Маркесом чуть более сложно. Один из рассказов, который прочла в 1985 г. и до сих пор очень хорошо помню, -- "След крови на белом снегу". Остальное не произвело заметного впечатления.
Аксёнов "Золотая наша железка", "Ожог", "Остров Крым". Любимый автор.
Саша Соколов "Школа для дураков", какие-то его интервью, короткие рассказы.
Сэй-сёнагон "Записки у изголовья".
Жоржи Амаду "Тереза Батиста, уставшая воевать". И любимая - "Дона Флор и два её мужа"
Морис Бежар "Мгновение в жизни другого". Книга, прочитанная три десятка раз, наверное. Стараюсь пореже давать читать -- уходит из дома на месяцы и месяцы.
Куприн, рассказы, множество рассказов, особенно - морских.
Два великих стилиста -- Иван Бунин и Владимир Набоков. Не могу выделить что-то конкретное. Вместе с Куприным, для меня, -- образец того, как надо писать по-русски.
Конечно -- Марина Цветаева, любимый поэт мамы, много, невероятно много: стихи, проза, письма, биографические исследования.
И вообще: множество стихов, сначала Цветаева и Пушкин, потом Мандельштам и Бродский. Лорка. Безусловно -- Блок: тоже стихи, дневники, биографические исследования. Гумилёв. Тарковский, конечно. Чичибабин. Бунин и Набоков появились в моей жизни позже всего, но не менее любимы. Хуана Инес де ла Крус.
"Поэтика" Аристотеля. Нет, не умничаю.
( Значительное количество фантастики. Убрала под кат. Слишком длинный список выглядит легкомысленным, нес-па? )

А вообще, все списки -- муть, не дающая полной картины. Ведь тут нет "Регтайма" Доктороу и "Золотых плодов" Саррот, нет Саган и Моруа (как же можно не вспомнить "Письма к незнакомке"), "Золотого храма" Мисимы и крохотных рассказиков с последней страницы "Вокруг света", учебника GAAP и книги Interior Design, читанной мною вместо подготовки к курсовой работе. Нет Владимира Леви. Нет отрицательных влияний, всех недочитанных книг, отложенных, отброшенных с отвращением.
Нет книги, над которой я плакала как-то поздней ночью, посвященной Американскому театру балета, тогда -- труппе Михаила Барышникова. И плакала я над тем, что слишком остро чувствовала свои не-болящие мышцы, не-сломанные кости, не-случившийся танец...

Когда-то одна мамина подруга, глядя на мои книжные полки, сказала: "Сплошная великая литература, а почитать нечего!" и сплюнула в сердцах.

(no subject)

В дополнение к только что сказанному...
Картины, может, полной и не дают, зато довольно аккуратно помещают написавшего в определённую возрастную группу. Мой список -- с хорошей вероятностью "для тех, кому за 30", вот такой -- скорее всего "где-то лет 25". Не было всех этих книжек на наших полках тогда, когда мы формировались. И сейчас мы относимся к ним с осторожной внимательностью, не зная, любить или выбросить.

(no subject)

В дополнение к только что сказанному...
Картины, может, полной и не дают, зато довольно аккуратно помещают написавшего в определённую возрастную группу. Мой список -- с хорошей вероятностью "для тех, кому за 30", вот такой -- скорее всего "где-то лет 25". Не было всех этих книжек на наших полках тогда, когда мы формировались. И сейчас мы относимся к ним с осторожной внимательностью, не зная, любить или выбросить.